СЕРДОЛИКА, 43 - 30 июля 2013 10:21

И, когда он вконец уставал от чужих
тревог,
от бесцветных слов и бессмысленных
обязательств, –
он скидывал мир, как плащ, и входил в
уютный простой мирок,
распахнув окно, где дрожали звёзды в
небесной смальте.
Когда он вконец уставал от мирской
возни,
он запирал свою дверь, открывал
сервант, где стояли вина,
и вспоминал двух женщин, которые
были с ним, –
двух женщин,
каждая из которых была его половиной.
***
У одной были тёплые руки и преданные
глаза, –
у той, что вечно случалась рядом, если
от беды он на волосок.
А другая – стройная как лоза и гибкая
как гюрза, –
ускользала меж пальцев, как тонкий
морской песок.
С первой целую ночь пил чай, говорил
взапой,
не касаясь, - люди чем-то же
отличаются от зверей.
А другую сразу кидал на лопатки и
накрывал собой,
чтобы хоть на час, не навек, - но
сделать её своей.
Одна была вся – его боль, его детский
страх;
он бы мог убить её, если бы был смелей.
Но являлась другая, верная, любящая
сестра –
и он снова дышал, и они подолгу
бродили навеселе.
На одну тратил жизнь и кровь, и столько
душевных сил -
только другая и знала, как он после
бывает слаб.
Ни одну, ни вторую он ни о чём не
просил, -
но одна его погубила, а другая его
спасла.
***
Где-то там, вдали от чужих людей, на
краю весны,
перед часом Быка, под сверкающей
ранней луной,
он вспоминал двух женщин, которые
были с ним, -
двух женщин,
которые на самом деле были одной.