lisa, 62 - 4 августа 2013 20:27

.. я обращал внимание, что в роботах, когда они напиваются (а, может, они для того и напиваются?), просыпается что-то человеческое, здоровый кураж, желание помудеть...(из коментов)

Самой удачной шуткой Иннокентия Сергеевича Федюнина была шутка в поезде "Мосвка-Самара". В 1992 году. С той легендарной поры Иннокентий Сергеевич нашутил очень много. Но по моему завистливому мнению уровень "Шутка-92" ещё не достигнут, хотя и жертвы уже были, и крики, и вытянувшиеся лица друзей, и хриплый крик моего попугая "Прекратите! Прекрастите!"

В 1992 году Иннокентий Сергеевич работал следователем. Он вёл очень важные дела. Потому что был молод, полон сил, амбиций и здоровый был до умоисступления. Он и сейчас очень крепок, наш старина Розембом, а тогда просто ужас наводил. Моя голова, например, помещалась в его ладонях без остатка. Он иногда отрабатывал на мне следственный действия. Поэтому у меня левое ухо больше правого немного и сломан нос в двух местах, а у Инокентия Сергеевича на память от наших весёлых стартов сломанный палец имеется и залеченная травма колена. Перед дождём и палец, и колено у Кеши начинают болеть. Он, со значением глядя на меня, их потирает. Глаза его при этом на секунду вспыхивают прежними адовыми искорками, но телесная обильность и сытое житьё уже не дают ему возможность как прежде с рыком броситься на меня, сидящего через стол напротив.

И вот возвращаемся мы из Москвы в Самару. На очень хорошем фирменном поезде. В купе натоплено до состояния обморока. Натоплено, надышено копченой колбасой, курами и яйцами, окна в запотелых потёках, понизу стелеться запах чухони, чуть поверх носочная гамма, негромная такая, отдушкой, выше носочной темы прослойка запаха табачка из сортира, угольком попахивает уютным, поверх композиции наши красные лица как бы выныривают и вот тут уж запах водочки и пива в перегарной форме. Хорошее купе. У соседей также мило. Но там, у соседей ещё женщины ехали, поэтому традиционое созвучиа ароматов дополняет цветочный освежитель, лак для волос, дезодорант - подъезжаем ведь к Самаре, надо соответствовасть.

не вагон, а окопы под Верденом.

В Мосве Кеша купил себе двухкассетный магнитофон, чтобы записывать в перерывах между прослушиванием Дипеш Мод признательные показания. Всю дорогу Кеша с магнитофоном забавлялся. Запишет какую-то свою мысль. Или споёт чего. Послушает. Понимает, что во втором куплете слажал. Записывает песнь ещё раз. Послушает. И так до Рузаевки, примерно. Уснул я уж не помню как, но крепко, огорчённо в полудрёме выговаривая проводницу за женскую её черствость. А Кеша всё с магнитофоном забавлялся, судя по всему.

И вот подъезжаем мы к Самаре. Сызрань проехали. Я из туалета в перчатках выхожу зимних. Я же поклонник гигиены. Пытаюсь руками в зимних перчатках что-то там на себе застегнуть дополнительно. Но вагон мотает, а утро тогда для меня было недобрым. Не очень выходило пуговицы застёгивать в зимних перчатках. Но я не сдаюсь и всё пробую, упершись головой в стену вагона, поёрзывая по половику ботами.

И тут на весь вагон раздаётся такой механический голос с дребезжинкой как в фильмах про войну: "Граждане пассажиры! Просьба по прибытии на станцию Самара не покидать вагонов до прибытия "Скорой помощи"! В Самаре - ХОЛЕРА! Проводникам составить списки родственников пассажиров своих вагонов! Повторяем. В Самаре холера..." И хрипение такое, как в бункере, когда дверь закручивают на винты под ор детей и ввстрелы охраны. Я ухо подёрал. Которое у меня побольше.

А объявление повторяется. И доносится всё это из репродукторов купейных. По всему вагону. И в тамбуре слышно. Проводница, белая как когда-то были белыми её простыни, наощупь выходит из своего закутка. Рожи пассажиров из всех дверей высовываются. Я в зимних перчатках вспоминаю, что на мне тренировочные штаны и пуговицы я зря на них пытаюсь застегнуть. Не могу вспомнить имена родственников для списка. Глазго, там вроде сёстры, да, блин, какой Глазго, мама в Стокгольме, бабушка... бабушка в Самаре! А там холера. Называть бабушку или нет? Жена! У меня же жена! И первая ещё жена! И следующая жена, выходит, тоже в Самаре. Так ведь я совсем-совсем без жён останусь...Если вспомню для списка.

И видно по всему, что у многих пассажиров нет веры в добрую силу карательной эпидемиологии.

Вот реально, честно, на три минуты погрузился в реалии Гражданской войны. Всем нутром, загривком почувствовал, что вот так живёшь-живешь и бац, Петроград, Киев, железная дорога, Одесса, тиф, холера, смерть в чумном бараке в пенсне на заострившемся носу. И так жить захотелось, и чтобы все живы были. Так захотелось! И запахи эти жуткие, и рожи эти гнусные - всё таким хорошим показалось, настоящим, почти родным. Хорошим. Спросите у меня, что такое катарсис - вот для меня это был он.

Потом волшебство расвеялось. Кеша со своим удостоверением пошёл поправить здоровье. Из знания жизни следуя, магнитофон с собой прихватил и подружился с рестораном. Поправившись и подружившись, Кеша зашёл в служебное помещение и убедил начсостав поезда, что вот эту запись надо прокрутить три раза, что это специальный сигнал для специальной группы. Много он там чего наплёл. Но как не поверить старшему лейтенанту с двухкасетником и в кожанной куртке?

Выходили на перрон счастливые. Жадно нюхали незаразный воздух, щурились на снег, растирали рожи. Кеша благоразумно сошёл первым и из соседнего вагона, целовал ещё бригадира поезда, утырок, обещал зайти в гости. Уверен, что заходил он кней потом в гости. Он такой, да.

Итог: Кеша получил выговор, я - катарсис и урок любви к жизни вот всех её проявлениях.

Джон Шемякин.