любовь_Шопена, 36 - 22 января 2009 00:46

А ты глохни, тони, душа моя, слепни,
никому уже больше не доверяй.
Не зови, не жди, ближе метра не подпускай.
Всё, что было живо – в архив, на полку и под замок.
И чернилами красными – «не кантовать» –
строгий выведи ярлычок.
И кому там плохо, кому хреново, кому лафа –
не псиxyй, не дёргайся, не твои дела.

Ах, как раньше билось
на нашем флагштоке алое полотно,
затопляло нежностью, и летать дозволяло –
до: до ближайших звёзд, до любимых глаз,
до разбиться вмиг/до напиться вдрызг ...
до тебя, хороший мой, и до рук твоих.
А теперь – такие, мой Бог, дела –
посчитала ошибки, реестр составила,
всё учла – и водой сквозь пальцы –
неслышима – утекла.

И никто не узнает,
что там, внутри, впотьмах –
как поёт, змеится, на волю рвётся,
болит, скребёт. Да иди ты лесом –
второй, иль третий – окончен счёт!
Ничего не вздрогнет, не порвётся нить,
пальцы не задрожат;
ни к чему, хороший мой,
поцелуя след на сухих губах.

…Все вокруг, как положено –
при своих делах.
То ревут, то мирятся, и то мат, то шах.
У меня осталась капелька,
ничего, чуть-чуть:
ломкий, призрачный, невесомый, нелепый луч.
Я давно не верю всякой белиберде,
утонул ковчег мой в твоей воде,
и ни зги не видно в дождя стене…
Посмеёмся весело – всякой ерунде?

Вот такие, милый, теперь дела.
Ни углей, ни света. Черта. Стена.

• 
• 
•